Но все существующее находится в отношении, и явление, поэтому, есть существенное отношение. Т. обр., сама «субстанция» есть лишь одно из отношений системы бытия, именно отношение между неизменным и изменяющимся в составе конкретной реальности. Истоки такой концепции можно обнаружить еще в философии Спинозы и потому ее можно было бы квалифицировать как неоспинозизм. 3-й этап – философско-гносеологическое представление о материи.

Явление – это сущность в ее наличном существовании, или существенное существование. Явление имеет 2 стороны: одна связывает его с видимостью, другая, относящаяся к сущности, есть то, что сохраняется в явлении при всех изменениях его содержания (инвариант явления). Всё мыслимое является для Парменида истинно существующим, в то время как мир имеет призрачный статус. В нем также нет ничего такого, что можно было бы мыслить…

В Новое время (приблизительно с XVI в.) под онтологией стали понимать особую часть метафизики, учение о сверхчувственной, нематериальной структуре всего существующего. Смысл терминов “метафизика” и “онтология”, таким образом, весьма близок, и вплоть до середины XIX в. их нередко употребляли как синонимы. Однако во 2-й половине XIX века возобладало узкокритическое понимание метафизики, и постепенно этот термин выходит из употребления.

В XX веке трудами Мартина Хайдеггера (1889–1976) появилась новая, “фундаментальная онтология”. Но мы ее за онтологию считать не будем, а будем называть экзистенциологией. Онтологическая проблематика в чистом виде впервые вычленяется в философии элейской школы (рубеж VI‑V вв. до н. э.) и занимает центральное место в философских системах Платона и Аристотеля. Последний, разграничивая предмет философии и предмет специальных наук, указывал, что «все такие науки имеют дело с тем или другим специальным бытием, … а не сущим просто и как таковым…».

Исав сказал: вот, я умираю , что мне в этом первородстве?». По-видимому, Исав не считал, что первородство не обладает, в отличие от чечевичного супа, наличным существованием. Последнее означает, что за ним ничего не стоит, оно есть просто-понятие для обозначения некоторой категории ситуаций с похожим (аналогичным) наличным существованием. В последнем случае, слово любовь есть просто удобное понятие – заменитель сходных “ситуаций любви”, – просто удобное слово для обозначения сходных ситуаций.

Слива имеет сущность, а сорняки ее не имеют. Однако у всех них есть наличное существование. Вопросы онтологии выглядят абсурдными с точки зрения т. н. здравого смысла. Так, обыденное сознание склонно рассматривать лишь индивидуальное бытие человека и оценивать при этом лишь степень удовлетворенности-неудовлетворенности этим бытием. Формулируя онтологические вопросы и размышляя над ними, человек выходит за пределы узких типов сознания, поднимается над ним. Для этого ему требуются иные мыслительные средства.

Кант понимает субстанцию как «то постоянное, лишь в отношении с которым можно определить все временные явления»

Более того, оттого-то и возникает сама онтология, что эти понятия существуют еще раньше ее возникновения. Происходит это следующим образом: наблюдая бытие, как оно дано нам в опыте, мы сначала, конечно, относимся ко всем данным опыта с полным доверием. Например, нам бросается в глаза, что та самая вещь, которая одним человеком чувствуется как теплая, другим чувствуется как холодная.

Сущность не может быть только “бытием в себе”. Она должна явить себя, стать действительностью. Сначала она предстает как видимость, т. е. как своя противоположность – лишенность сущности (то, что несущественно).

Явление – не просто видимость, оно обусловлено внутренними законами, свойствами, изучение которых и означает проникновение в сущность. Но они не являются и чисто понятийными образованиями – концептуальными схемами, которые как бы накладываются в акте познания на познаваемый объект с целью его структуризации.

В осуществлении языковых операций над бытийными объектами как раз и заключалась суть схоластического метода. Сами схоласты не вводили никаких специальных терминов (типа “онтологический объект”), которые предназначались бы для обозначения сущностей и структур, рассматриваемых в онтологии.

Представления о бытии и небытии появляются уже в дофилософских формах мировоззрения – в мифологии и религии. Выделение признаков бытия традиционно устанавливалось через выявление отношения с небытием, где бытие и небытие понимались как относительные понятия.

В философии первую попытку определить сущее и не-сущее предпринял Парменид Элейский

Мысль об объекте и само мыслимое для него совпадают. Одно и то же есть мысль – и то, о чем мысль существует». Он отверг несущее, поскольку его нельзя ни помыслить, ни выразить в словах.

Антисубстанциалистская позиция в философии отстаивается позитивизмом, который объявляет субстанцию мнимой и потому вредной для науки категорией

На той же позиции в целом стоял Платон, но он понял, что, отвергая несущее, мы лишаем себя возможности сравнивать, различать, относить – т. е. познавать. Существование идеального мира вызывало большие споры на протяжении всего существования философии. В Средние века по этому поводу возник знаменитый спор об универсалиях – возможности бытия общих понятий. Исследование бытия как такового считал своей задачей и Аристотель.

Аристотель т. обр., не искал определения бытия как отдельного понятия. Что же касается небытия, то здесь он развивает мысли как элеатов, так и своего учителя Платона: абсолютного небытия нет, но его можно помыслить. Оно мыслимо лишь относительно самого бытия – это бытие в возможности, без которого нет возникновения, рождения.

В истории философии мы находим 2 основых кандидата в субстанции: материя и идеальное (умопостигаемое). 4]. В итоге становления получится «наличное» (т. е. определенное) бытие. Наличное бытие называется также существованием (Dasein). Аристотель, т. обр., ставит перед философией задачи, прежде всего, онтологического свойства.